Неточные совпадения
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к последней свободе.
Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и
мера, нет, нет! Я
знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он, вздохнув, — но судья тут — един лишь Господь, ибо ему лишь известно все, всякий предел и всякая
мера. Нам же беспременно
надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и не
знал его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о нем.
Однако нам объявили, что мы скоро снимаемся с якоря, дня через четыре. «Да как же это? да что ж это так скоро?..» — говорил я, не
зная, зачем бы я оставался долее в Луконии. Мы почти все видели; ехать дальше внутрь —
надо употребить по крайней
мере неделю, да и здешнее начальство неохотно пускает туда. А все жаль было покидать Манилу!
— Ну, всё-таки я вам скажу, по
мере сил приносить пользу, всё-таки, что могу, смягчаю. Кто другой на моем месте совсем бы не так повел. Ведь это легко сказать: 2000 с лишним человек, да каких.
Надо знать, как обойтись. Тоже люди, жалеешь их. А распустить тоже нельзя.
— Это другое дело, Дмитрий Сергеич, — всех не наградишь,
надо меру знать, это точно. Ежели так, то есть по деньгам ссора, не могу вас осуждать.
Когда гости нагрузились в достаточной
мере, баушка Маремьяна выпроводила их довольно бесцеремонно. Что же, будет, посидели, выпили —
надо и честь
знать, да и дома ждут. Яша с трудом уселся в седло, а Мыльников занес уже половину своего пьяного тела на лошадиный круп, но вернулся, отвел в сторону Акинфия Назарыча и таинственно проговорил...
Чтобы предаться откармливанию пеунов абсолютно, трансцендентально и бескорыстно,
надо, по малой
мере, хоть азбуку политической экономии
знать; но этого-то знания именно у нас и нет.
Во-вторых, чтобы взять подорожную,
надо было по крайней
мере знать, куда едешь.
После напряжения похода, не столько физического, сколько духовного, потому что Шамиль, несмотря на гласное признание своего похода победой,
знал, что поход его был неудачен, что много аулов чеченских сожжены и разорены, и переменчивый, легкомысленный народ, чеченцы, колеблются, и некоторые из них, ближайшие к русским, уже готовы перейти к ним, — все это было тяжело, против этого
надо было принять
меры, но в эту минуту Шамилю ничего не хотелось делать, ни о чем не хотелось думать.
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и не
узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней
мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это
надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
— Я
знаю меру сил моих, я
знаю — мне закричат: «Молчать!» Скажут: «Цыц!» Скажут умно, скажут спокойно, издеваясь
надо мной, с высоты величия своего скажут…
Бакин.
Знали бы свое дело, резали бы собак да лягушек; а то вздумали актрис просвещать. Ученая пропаганда между актрисами — дело опасное; против нее
надо принять неотложные
меры.
Происходило же это оттого, что ею было решено тотчас же после обрученья, что из всех людей в мире есть один Евгений Иртенев выше, умнее, чище, благороднее всех, и потому обязанность всех людей служить и делать приятное этому Иртеневу. Но так как всех нельзя заставить это делать, то
надо по
мере сил делать это самой. Так она и делала, и потому все ее силы душевные всегда были направлены на то, чтобы
узнать, угадать то, что он любит, и потом делать это самое, что бы это ни было и как бы трудно это ни было.
Узнав о моей жалобе, пан Кнышевский взял свои
меры. Всякий раз, когда
надо мною производилось действие, он заставлял читающего ученика повторять чтение несколько раз, крича:"Как, как? Я не расслышал. Повтори, чадо! Еще прочти". И во все это время, когда заповедь повторяли, а иногда «пятерили», он учащал удары мелкою дробью, как барабанщик по барабану… Ему шутки — он называл это «глумлением» — но каково было мне? Ясно, что маменькин холст пошел задаром!
— Ничего, можно дела делать… Только
надо умному быть. Ежели на жадного человека, который не
знает меры, — живо пропасть можно. Все-таки ведь казна!
Марья Ивановна. Ну, что же делать? Что же делать? Ведь всем жить
надо. Ведь их восемь человек. И если их дома не веселить, то они бог
знает что будут делать. Я по крайней
мере теперь об Любе так счастлива.
Она была единственным человеком, которого я готовил себе, а другого и не
надо было, — и вот она всё
узнала; она
узнала по крайней
мере, что несправедливо поспешила присоединиться к врагам моим.
— Верно! — соглашается Гнедой. — Это я зря, не
надо ругаться. Ребята! — дёргаясь всем телом, кричит он. Вокруг него летает лохмотье кафтана, и кажется, что вспыхнул он тёмным огнём. — Ребятушки, я вам расскажу по порядку, слушай! Первое — работал. Господь небесный, али я не работал? Бывало, пашу — кости скрипят, земля стонет — работал — все
знают, все видели! Голодно, братцы! Обидно — все командуют! Зиму жить — холодно и нету дров избу вытопить, а кругом — леса без края! Ребятёнки
мрут, баба плачет…
Надо испробовать несколько раз свои силы, испытать неудачи и столкновения,
узнать, чего стоят разные усилия и как преодолеваются разные препятствия, — для того, чтобы приобресть отвагу и решимость, необходимые для деятельной борьбы, чтобы
узнать меру своих сил и уметь найти для них соответственную работу, Елена, при всей свободе своего развития, не могла найти достаточно средств для того, чтобы деятельно упражнять свои силы и удовлетворять свои стремления.
Наука — это пища для ума. И эта пища для ума может быть так же вредна, как и пища телесная, если она не чиста, подслащена и если принимаешь ее не в
меру. Так что и умственной пищи можно переесть и заболеть от нее. Для того, чтобы этого не было,
надо так же, как в телесной пище, принимать ее только тогда, когда голоден, когда чувствуешь необходимость
узнать, — только тогда, когда знание нужно для души.
— Ах, барон! Но ведь вы не
знаете, — с фешенебельным прискорбием вмешалась генеральша, — вы не
знаете, что это за народ! эта прислуга, например! Ну, на что уже я — губернаторша — и я даже несколько терплю от моей прислуги, и я не могу
узнать ее за последние годы… Конечно, со мной они еще не очень уж забываются, но… вообще эта эмансипация их совсем разбаловала… Нет, на первых же порах
надо, непременно
надо показать им
меры строгости, — иначе мы все небезопасны!
— Но ведь
надо же сперва
узнать,
надо исследовать, по крайней
мере, все дело! Ведь так нельзя же! Ведь это что ж такое, наконец!!… Вредный дух школы — да Господи Боже мой! взгляните прежде…
— Ничего пока не известно, — отвечал Патап Максимыч. — Думать
надо, по-старому все останется. Видно, попугали матерей, чтобы жили посмирней. А то уж паче
меры возлюбили они пространное житие. Вот хоть бы сестрица моя родимая —
знать никого не хотела, в ус никому не дула, вот за это их маленько и шугнули. Еще не так бы
надо. Что живут? Только небо коптят.
Дело должен был начать Кишенский, ему одному известными способами, или по крайней
мере способами, о которых другие как будто не хотели и
знать. Тихон Ларионович и не медлил: он завел пружину, но она, сверх всякого чаяния, не действовала так долго, что Горданов уже начал смущаться и хотел напрямик сказать Кишенскому, что не
надо ли повторить?
Во-первых, мне
надо просто-напросто отдохнуть месяца два, три, пожить растительной жизнью. Говорила я вчера очень обстоятельно с Зильберглянцем. Он меня гонит за границу, как только исправится погода. Я
знаю, что Степа согласен будет поехать со мной. Да если б даже и не здоровье, так и то мне нужно вырваться из Петербурга, по крайней
мере на год, и где-нибудь в маленьком городке засесть и начать буки аз — ба, веди аз — ва…
Надо оговориться, что Жучок, желая угодить и нашим и вашим, дал
знать Волку через доверенного человека о женитьбе Стабровского. «От этого для русской стороны беды никакой не будет, — думал он, — по крайней
мере, на случай, задобрю сильного поляка в свою пользу».
— Это ужасно!
Надо принять
меры, у меня не должно быть ребенка.
Узнает мой муж — он опозорит меня. Моя мать не пустит меня на порог своего дома, знакомые отвернутся… Я застрелюсь, если увижу, что поздно принять какие бы то ни было
меры.
Он остался один. От природы робкий и нерешительный, он растерялся и смотрел вслед удалявшейся тетки глазами, полными слез. Он
знал, что теперь разрыв между ним и ей окончательный; как
знал также, что Глафира Петровна не постесняется на самом деле принять всевозможные
меры, чтобы расстроить его женитьбу. Она имела влияние и вес не только в Москве, но и в Петербурге, и мало ли препятствий можно создать, имея такие, как она, связи, и такое настойчивое, твердое желание.
Надо будет с ней бороться. Но как?
Но для того, чтобы быть Закхеем,
надо не переставая стремиться к первому пределу,
надо знать и помнить, что идеал, к которому следует стремиться, не состоит в том, чтобы, продолжая жить барской жизнью, приобретать и распространять как можно больше знаний, которые каким-то таинственным, непонятным путем окажутся когда-то полезными народу, но прямо и просто уменьшать свои требования, удовлетворяемые трудом народа, и прямо и просто сейчас сближаться с ним и по
мере сил своих служить ему.
«Первый встречный показался — и отец и всё забыто, и бежит к верху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И
знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (
надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней
мере.
Надо ей показать, что этот болван о ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это…»